Мерсер, в действительности, оказался суровой и требовательной нянькой. Первые дни он просто неотступно следовал за Норрингтоном и даже, как тому казалось, шпионил под дверью. Толком поговорить было не с кем, разве что с Беккетом. А вот поговорить тот любил. В первую очередь, конечно, о себе. Но, как выяснил спустя несколько часов беседы терпеливый Норрингтон, не только об этом. И не только о планах расширения торговой монополии, хотя именно эти его рассуждения были весьма познавательны для пытавшегося вернуться к «нормальной жизни» лейтенанта. Уже на второй день «задушевных бесед» его неожиданно поразила начитанность и общий уровень знаний лорда. Он мог быть очень интересным, хотя и довольно язвительным собеседником. Несмотря на относительно молодой возраст, он успел много где побывать – и не только в Сингапуре. Несколько лет, проведенных на континенте и в Азии, составляли приличную базу для его опыта. Естественно, он был разговорчив в меру. Когда дело доходило до каких-то глубинных пластов, он ловко, не дожидаясь вопросов, уводил разговор в другую сторону.

День на третий или четвертый Норрингтон, которого Беккет продолжал «пасти» не без помощи своего телохранителя, вдруг с удивлением поймал себя на мысли, что думает о себе, как о человеке старого поколения, хотя разница в возрасте у них с лордом была минимальная – не более пары лет.

- Простите, если прерываю ваши рассуждения, - сказал он, вторгаясь в получасовой монолог Беккета на тему новых методов ведения войны. – Но все это создает во мне комплекс неполноценности.

Лорд, которого прервали на какой-то особо важной мысли, уставился на Норрингтона, недоуменно подняв брови.

что было дальше...